— Похоже, вы активно интересуетесь моей жизнью?

— Я активно интересуюсь вашими показаниями.

— Что же в них не так, на ваш взгляд?

Мейсон пристально посмотрел ей в глаза:

— Вас не было с Родни Арчером в тот момент, когда онподвергся нападению.

— Кто так утверждает?

— Думаю, присяжные убедятся в этом в процессе перекрестногодопроса.

— И вам это поможет?

— Не мне — моему клиенту.

— Назовите цену.

— У меня нет никакой цены.

— Ладно. Пусть будет иначе. Какова цена вашего клиента?

— Сомневаюсь, что подобного рода вариант его устроит.

— Не притворяйтесь глупцом, мистер Мейсон. Каждый знает себецену. Отсюда вовсе не следует, что надо непременно торговать своей честью направои налево. Но цена есть у всего на свете. Пусть вы адвокат, но и все, чемобладаете вы, можно купить.

— А вы? — спросил Мейсон.

Она поймала его взгляд:

— И все, чем обладаю я, — тоже. За свою цену.

— Это удобная философия.

— Это практичная философия. Каждый торгует тем, за что емуготовы платить. Одни женщины берут наличными, другие — безопасностью, выходязамуж, чтобы обрести ее. Каждая женщина раз по десять в день оценивает передзеркалом, чего она стоит. И давайте прекратим блуждать вокруг да около, мистерМейсон. Вы деловой человек. Я деловая женщина. Я отдаю должное вашей личной ипрофессиональной честности, хотя и не понимаю, почему вы так щепетильны на этотсчет, ведь ваш клиент — ничтожный бродяга, повинный в добром десятке грабежей,и его защита не принесет вам ни гроша.

— Суд уполномочил меня вести его дела. Он мой клиент.

— Хорошо, только не надо повторять это уже в который раз!Знаю я, что он ваш клиент!.. Ну так чего же вы, в конце концов, хотите?

— Справедливости.

— Что значит — «справедливости»?

— Оправдания подсудимого.

— Ну, это уж слишком.

— А что можете предложить вы?

— Допустим, прокурор предъявит ему обвинение в каком-нибудьнезначительном противозаконном деянии: мелком воровстве или бродяжничестве.

— Моему клиенту нужны полная реабилитация, признаниеневиновности.

— Это нереально.

— Почему?

— Потому что тогда останется в дураках помощник окружногопрокурора, выступающий обвинителем по делу. Это ляжет грязным пятном на егорепутацию и выставит в неприглядном свете полицию.

— На чем основывается ваша уверенность, что все будетвоспринято именно так?

— А как вы думаете?

— Уж не поинтересовались ли вы у них самих?

— Не говорите ерунды. Я предлагаю выгодную сделку. Сейчасвашему клиенту грозит тюремное заключение, а можно устроить, чтобы он отделалсяпустяком. Все будет организовано и поднесено вам на серебряном блюдечке. Когдасуд вынесет приговор, ваш клиент подаст ходатайство о его пересмотре, котороебудет удовлетворено, и тогда он получит срок условно. Чего уж лучше?

— Оправдательный приговор.

— Вы не сумеете добиться оправдания.

— Кто же мне помешает?

— Я, например.

— А вы не боитесь остаться в дураках?

— Об этом нужно беспокоиться не мне.

— Вы присягнули, что были свидетельницей нападения, —напомнил Мейсон.

— Да, и я заявляю вам однозначно и окончательно, что была сРодни Арчером в момент нападения и что совершил это нападение тот самый вашклиент, о котором вы здесь столько твердите.

— Решать, было ли так на самом деле, — забота присяжных. Яне вижу смысла обсуждать этот вопрос сейчас и здесь.

— А когда вы собираетесь обсуждать его?

— В понедельник утром, когда вы снова займете свидетельскоеместо и я продолжу перекрестный допрос.

— Что вы здесь вынюхивали? — спросила она неожиданно резко.

— Я хотел побеседовать с мисс Кейлор. Я слышал, что она вданный момент находится на вилле.

— Мисс Кейлор подтвердит мои показания.

— Несколько дней назад она заявила обратное.

— Послушайте, что она скажет сейчас.

— Она сообщила Полу Дрейку, что вы…

— Кто такой Пол Дрейк?

— Частный детектив, которого я нанял.

— Так что же она сообщила?

— Что в ночь нападения не видела вас и не подвозила.

— Эти слова были произнесены не под присягой. Вызовите ее насвидетельское место, пусть примет присягу. Но учтите, что тогда она станет ужевашей свидетельницей, свидетельницей защиты, мистер Мейсон.

— И что же?

— А то, — холодно улыбаясь, продолжила она, — что, как яслучайно узнала, адвокат не имеет права брать под сомнение показания своегосвидетеля. Вызовите Кейлор на свидетельское место и спросите, подвозила ли онаменя в указанную ночь, и она поклянется, что да, и тогда вы окажетесь связаныэтим ответом. Ее показания загонят вас в тупик, потому что вы будетенеправомочны их опровергнуть.

— Ее ждут серьезные неприятности, если выяснится, что онапогрешила против истины.

— Все, что она скажет, будет соответствовать истине.

— Но будет отличаться от того, что она заявила Полу Дрейку.

— Позвольте повторить вам, мистер Мейсон, что она находиласьне под присягой, разговаривая с вашим мистером Дрейком.

— Хорошо, — сказал адвокат, поднимаясь на ноги. — На сем изакончим.

— Не торопитесь, сядьте. Еще один вопрос. Почему вывернулись в игорное заведение?

— Потому что мне стало интересно.

— Что?

— То, как оно функционирует.

— Почему? Вы хотите заняться шантажом?

— Нет, просто из любопытства.

— Могу я узнать, что возбудило это любопытство?

— Дорога от главного подъезда виллы «Лавина» до черного ходаигорного дома заняла двадцать две минуты. На обратную потребовалось толькошесть с половиной.

— И что же?

— Это показалось мне странным, — сказал Мейсон. — Мы всевремя ехали приблизительно с одной и той же скоростью. К тому же во двореигорного дома стоял запах жареного лука. Когда я вернулся сюда, то просто радиинтереса прошел на кухню. Почувствовав там тот же запах, я отбросил последниесомнения относительно правильности своих предположений.